На "Свободе" ч.1.
Apr. 10th, 2015 12:40 amМихаил Соколов: Сегодня у нас растянутое во времени событие — Страстная неделя, празднование Пасхи предстоящее. Все это располагает к беседам о духовном, но и об общественном тоже. Мы пригласили в эфир нашей передачи дьякона Андрея Кураева, доктора богословия, кандидата философских наук, автора многих книг, проповедей.
Мы действительно с вами беседуем на Страстной неделе, что это для христиан России — последняя неделя Великого поста перед Пасхой?
Андрей Кураев: Страстная неделя — это в некотором смысле отрицание предыдущего Великого поста. Великий пост — это мои такие отчасти смешные попытки достичь той великой цели, которую ставит перед человеком религия; она обозначается словом «спасение». Но как бы ни был тщателен я в инвентаризации моего холодильника, как бы ни был я напряжен в поисках своих коленопреклоненных молитв и так далее, если честно, это вряд ли сильно поможет мне достичь искомой Цели.
У апостола Павла сказано: закон никого не довел до совершенства. То есть исполнение законов, обычных требований благочестия и аскетики - этого, оказывается, мало. Понадобилось, чтобы Бог сделал свои шаги навстречу человеку. Поэтому 40 дней предыдущего поста — это мои робкие переползания от лужи к луже. А для того, чтобы отправиться вверх, для этого нужно, чтобы небо спустилось к земле и подхватило нас.
Страстная седьмица — это рассказ о том, как Бог встретился с людьми на Голгофе.
( Read more )
Андрей Кураев: Вспомним, как буквально в Вербное воскресенье патриарх произнес потрясающую проповедь о том, что Христос въехал в Иерусалим, столицу на смиренном ослике. Есть некоторые люди, которые мечтали бы, чтобы он пересел на какого-нибудь воинского коня и как власть имущий вошел бы в нашу жизнь. Совершенно согласен. Ровно то же, что я на своем языке говорил на этом митинге в Новосибирске. Удивительное у нас было совпадение. Но при этом стратегия политики патриархии в последние годы состоит именно в этом пересаживании: быть именно рядом с властью и производить властное впечатление. Мол, с нами надо считаться.
Михаил Соколов: Некоторые ваши коллеги хотят, чтобы Священный синод существовал? Патриарх тоже, еще синод, государственные чиновники, эта симфония была бы очень удобная для церкви, прямое финансирование, каике-нибудь государственные пенсии.
Андрей Кураев: Здесь как раз идет сложная борьба. Конечно, может быть и хотелось бы какой-нибудь из кремлевских башен ввести Святейший синод, такую государственную коллегию при государе, которая управляла бы церковной жизнью. Патриархи, естественно, против - и патриарх Алексий, и патриарх Кирилл - потому что зачем же им отказываться от своих полномочий управления собственно церковной жизнью. Поэтому патриархия против такого рода проектов. Но в то же время ей очень хочется влиять на государство. Однако если ты хочешь на что-то влиять, ты должен позволить этому чему-то влиять на себя. По закону Ньютона действие равняется противодействию. Если хочется влиять на политику, политика придет к тебе в гости, она будет много чего контролировать. Хочешь влиять на государство, откройся и сам для влияния государства хотя бы на уровне финансовых проверок церковных бюджетов всех уровней. И вот начинаются торги: а можно нам все, а вам ничего?
Михаил Соколов: То есть у РПЦ в России, условно говоря, такая миротворческая позиция — мы за мир?
Андрей Кураев: Скорее, я думаю, реальная приходская жизнь вне этой повестки дня. В украинской жизни она касается каждого прихода.
Мы действительно с вами беседуем на Страстной неделе, что это для христиан России — последняя неделя Великого поста перед Пасхой?
Андрей Кураев: Страстная неделя — это в некотором смысле отрицание предыдущего Великого поста. Великий пост — это мои такие отчасти смешные попытки достичь той великой цели, которую ставит перед человеком религия; она обозначается словом «спасение». Но как бы ни был тщателен я в инвентаризации моего холодильника, как бы ни был я напряжен в поисках своих коленопреклоненных молитв и так далее, если честно, это вряд ли сильно поможет мне достичь искомой Цели.
У апостола Павла сказано: закон никого не довел до совершенства. То есть исполнение законов, обычных требований благочестия и аскетики - этого, оказывается, мало. Понадобилось, чтобы Бог сделал свои шаги навстречу человеку. Поэтому 40 дней предыдущего поста — это мои робкие переползания от лужи к луже. А для того, чтобы отправиться вверх, для этого нужно, чтобы небо спустилось к земле и подхватило нас.
Страстная седьмица — это рассказ о том, как Бог встретился с людьми на Голгофе.
( Read more )
Андрей Кураев: Вспомним, как буквально в Вербное воскресенье патриарх произнес потрясающую проповедь о том, что Христос въехал в Иерусалим, столицу на смиренном ослике. Есть некоторые люди, которые мечтали бы, чтобы он пересел на какого-нибудь воинского коня и как власть имущий вошел бы в нашу жизнь. Совершенно согласен. Ровно то же, что я на своем языке говорил на этом митинге в Новосибирске. Удивительное у нас было совпадение. Но при этом стратегия политики патриархии в последние годы состоит именно в этом пересаживании: быть именно рядом с властью и производить властное впечатление. Мол, с нами надо считаться.
Михаил Соколов: Некоторые ваши коллеги хотят, чтобы Священный синод существовал? Патриарх тоже, еще синод, государственные чиновники, эта симфония была бы очень удобная для церкви, прямое финансирование, каике-нибудь государственные пенсии.
Андрей Кураев: Здесь как раз идет сложная борьба. Конечно, может быть и хотелось бы какой-нибудь из кремлевских башен ввести Святейший синод, такую государственную коллегию при государе, которая управляла бы церковной жизнью. Патриархи, естественно, против - и патриарх Алексий, и патриарх Кирилл - потому что зачем же им отказываться от своих полномочий управления собственно церковной жизнью. Поэтому патриархия против такого рода проектов. Но в то же время ей очень хочется влиять на государство. Однако если ты хочешь на что-то влиять, ты должен позволить этому чему-то влиять на себя. По закону Ньютона действие равняется противодействию. Если хочется влиять на политику, политика придет к тебе в гости, она будет много чего контролировать. Хочешь влиять на государство, откройся и сам для влияния государства хотя бы на уровне финансовых проверок церковных бюджетов всех уровней. И вот начинаются торги: а можно нам все, а вам ничего?
Михаил Соколов: То есть у РПЦ в России, условно говоря, такая миротворческая позиция — мы за мир?
Андрей Кураев: Скорее, я думаю, реальная приходская жизнь вне этой повестки дня. В украинской жизни она касается каждого прихода.